14.05.2011
Золотой ключ

80 процентов жителей Сибири не желают платить налоги Москве и выступают за создание собственной Сибирской республики. Такие данные прозвучали в выступлениях на Международной научно-практической конференции: "Стратегия опережающего развития-III". "Так что же может предотвратить развал страны?" - с этим вопросом мы обратились к участнику конференции, Людмиле Булавка.

- Людмила Алексеевна, а для каких людей существование России является ценностью, если на конференции было сказано, что пролетарию умственного труда неважно на кого работать: на японского буржуя или американского, главное, чтобы платили больше?

- К сожалению, тенденция дезинтеграции страны, несмотря на то, что большая часть ее граждан все же заинтересована в сохранении ее целостности, тем не менее набирает обороты. Это связано, во-первых, с самими генезисом современной России, которая возникла уже как продукт распада СССР. Во-вторых, в основе общественной системы России сегодня господствует главным образом частный интерес и отношения купли-продажи. Даже то, что принято называть культурой, сегодня превратилось в сферу рыночных услуг разного рода: информационных, образовательных, развлекательных и т.п. Соответственно, российский индивид сегодня обречен быть главным образом агентом рыночных отношений (в экономике, в социальной сфере, в профессии). А вся свобода его сводится в лучшем случае лишь к попытке без особого ущерба для своего интереса приспособиться к условиям криминально-рыночной реальности. Поэтому в своей жизненной стратегии «выжить» российский индивид (и здесь интеллектуалы не исключение) исходит, прежде всего, из своего экономического интереса, а насколько это отвечает его чувству любви к России или нет – это уже вопрос второй. Другими словами, основа российского общества все прочнее и прочнее связывается с идеей частного интереса (частного индивида), что объективно исключает основы для консолидации тех общественных сил, которые бы исходили из интересов гуманистического развития человека, культуры и страны в целом. Есть попытки такой общественной интеграции, но они пока очень слабы и не являются определяющей общественной силой.

- Россия – это особое культурное пространство, являющееся питательной средой для творчества. Интеллектуальные, творческие продукты имеют нетоварное происхождение. Так неужели интеллектуалы, творческие люди инстинктивно не стремятся противостоять рыночному господству?

- Творческие люди, действительно, оказались в трудных и сложных условиях, определяемых в том числе, особенностью современного рынка, который не является неким автономным институтом. Вырастая из глобальной гегемонии капитала и базируясь на информационных технологиях и современных средствах телекоммуникаций, масс-медийной экспансии, он становится некой тотальностью, проникая во все сферы жизни человека и общества. В то же время надо иметь в виду еще и двойственную природу самого творческого человека: с одной стороны, он несет в себе установку на творчество и культурный диалог, а с другой – еще более активную установку на то, чтобы продать продукт своего творчества. И это противоречие между двумя противостоящими принципами (творческим – в культуре и угодливостью – в рыночном пространстве) чаще всего разрешается не в пользу первого. Так, например, нередко уже в процессе самого «производства» творческого продукта интеллектуал прибегает к рыночной оптике, заранее «примеривая» на него товарный вид. Другими словами, он создает свои произведения уже с установкой на их продажу любой ценой. А это далеко не безобидная вещь, ибо такая заведомая установка на рыночные стандарты ведет к мутации его творческого потенциала.

- Творческие люди всегда были зависимы от заказчиков. Так, может быть, мы излишне драматизируем современную ситуацию?

- Действительно, в прошлом рынок если и влиял на культуру, то главным образом в опосредованной форме, например, через институт социального заказа (мецената, двора, церкви, государства, политической партии и т.п.). Но такого прямого рыночного диктата в сфере культуры (причем влияющего не только на ее форму, но и на само содержание), как это наблюдается сегодня, еще не было. Актуальность того или иного предмета культуры сегодня измеряется главным образом востребованностью его как товара, который оценивается, прежде всего, по своей рыночной, а не потребительной стоимости. И действительно, диктатура рынка заставляет художника подчинять логику своего творчества конъюнктуре рыночного спроса. Если в советской системе власть партийно-государственной бюрократии могла запретить то или иное произведение искусства, то рыночный тоталитаризм посягнул уже на сам процесс творчества, разъедая непосредственно уже саму художественную оптику творца изнутри, что неизбежно приводит к его необратимой мутации, а в итоге - культуры в целом. Говоря иначе, сегодня художник, попадая в сети рыночных отношений, обретает формы своего превратного существования.

- Что вы имеете в виду под понятием "превратные" формы?

- Сегодня мы живем в мире уже не только и не столько превратных форм, сколько уже самих превратных сущностей, которые являются результатом господства внешних сил отчуждения. Превратная сущность современного рынка проявляется в таком феномене как симулятивное потребление, понимая под этим такое потребление, в котором важна, прежде всего, стоимость, а не полезность товара. Например, престижный костюм может быть сделан из дешевой ткани и сшит в Ярославской области, но если при этом он имеет престижный модный лэйбл, то его рыночная стоимость будет высокой. Природа современного симулятивного рынка определяет и симулятивную природу современного творчества, которое отторгает такие лишние для него понятия как общественный идеал, этические ценности, гражданская позиция. Но ведь эти составляющие культуры есть в некотором смысле навигация в поисках смысла бытия. Если же обратиться к российской культуре, то этот смысл очевиден – обогащение. Но, несмотря на свою очевидность, этот смысл уже по своему звучанию настолько неприличен, что об этом предпочитают умалчивать даже идеологи современной культурной политики. Поэтому современная российская культура, освобожденная от всего лучшего, что было в русской и советской культуре, освобожденная от обеспокоенности за человека как такового (не только российского) - такая культура сегодня имеет лишь название, но своего имени у нее нет и быть не может в этом историческом контексте. Поэтому, поднимая вопрос о перспективах развития современной России, следует помнить, что наша страна обретала свое имя только тогда, когда она решала мировые проблемы как свои, а свои – как проблемы мира.

- Как это вы себе видите сегодня?

- Сегодня российское общество попало в такую сеть ловушек, из которых собственными силами ему не вырваться. Понятно, что необходимы альтернативы, но их нельзя придумать и их нельзя сделать посредством лишь политического активизма – их надо выращивать. Да, эти альтернативы миру отчуждения должны вырастать и прежде всего как культурное явление, но прорастать они должны из социально-творческой практики консолидированного международного движения разных общественных сил (культурных, социальных, профсоюзных, экологических и т.д.), борющихся за утверждение полноправного общественного бытия человека как субъекта истории и культуры. Это имеет отношение и к людям творческой деятельности: они должны понять, что в одиночку собственными силами они не смогут обороняться против наступления превратных форм купли-продажи. В то же время такой важный для них вопрос, как создание социальных форм творчества, за них никто решать не будет. А решение этого вопроса лежит уже в сфере гражданской ответственности и гражданского действия.

Ольга Гуленок

30.05.2014 -

Разбитые окна

04.04.2014 -

Манифест Диалектической партии

29.12.2013 -

Образование элиты

23.09.2013 -

Герои и общество

11.07.2013 -

Что дальше?