Главная В избранное    

Национальная Ассамблея Российской Федерации
Об Ассамблее
Список депутатов
Структура Ассамблеи
Первая сессия
Регламенты
Обращения граждан
Новости
Депутатская трибуна
Решения НА
Подготовка Конституции
Голосования Ассамблеи
Конференции
Общественные слушания
Круглые столы
Наши партнеры
Объединенный гражданский фронт Объединенное российское демократическое движение "Солидарность" На самом деле
Депутатская трибуна

Фото с сайта www.kommersant.ru

04.12.2012
А не построить ли нам коммунизм?

Сказали мне, что эта дорога меня приведет к океану смерти, и я повернул обратно. <…> И с тех пор все тянутся передо мной кривые, глухие окольные тропы.

Братья Стругацкие «За миллиард лет до конца света»

Россия сегодня живет без цели. И если даже не вспоминать морально-риторическое: «Нельзя жить без надежды», – жизнь без це­ли никогда и никого не приводила к успехам. Утвердившаяся четверть века назад или нес­колько более мысль о том, что «не нужно ни­чего строить – нужно просто жить», привела к тому, к чему она и могла единственно привес­ти. К потере ориентиров развития, причем в итоге страна, с одной стороны, не достигла ка­ких-либо стратегических успехов, но, с другой, и текущая жизнь для большинства стала ско­рее хуже, чем она была в ту пору.

Дело даже не в неромантичности бесцельно­го и беспроектного существования. Дело в том, что, не зная своих целей, ни человек, ни социум не могут соотнести собственные пла­ны и действия. Они сегодня не закладывают основы будущего, но более того – вместо них создают препятствия, не позволяющие нику­да двигаться завтра. Жизнь без целей, постав­ленных тобой, оборачивается подчинением целям другого. Вот уже скоро год, как в октяб­ре 2011 года Россия, не оглянувшись, прошла юбилей события, о котором в любом случае стоило сказать: исполнилось полвека приня­тия Программы строительства коммунизма.

Не заметив этого юбилея, общество не заду­малось и о том, что эти полвека состоят из двух практически равных частей. Первые 25 лет, когда так или иначе считалось, что стра­на идет по обозначенному в 1917 и 1961 го­дах пути. И вторые 25 лет, когда она явно по этому пути идти и не пыталась. И самое интересное, что если за пер­вые четверть века она в той или иной степени действительно шла вперед, то вторые четверть века она либо раз­рушала созданное ранее, либо ходила кругами.

Вопрос, который сегодня хочется задать, выглядит, возможно, абсолютно несерьезным: а не построить ли нам коммунизм? Раз все равно мы не знаем, что строить вместо него, а идея не строить ничего оставляет в чистом поле среди развалин.

Нельзя идти вперед, не зная, что ты хочешь получить в будущем. Российское общество сегодня этого не знает. И оказывается, что никакой цели, лучшей или худшей с точки зрения той или иной идеологической пристрастности, чем та, от которой отказались четверть века назад, не было ни сформулировано, ни провозглашено, ни постав­лено. За исключением смутной и сомнительной – стать колониальной периферией иного мира. И уже даже не говоря о том, что этот иной мир сам сегодня не знает хотя бы приблизительно, что ему делать со своими пробле­мами, избранная цель – быть колонией – вряд ли достойна служения и вдохновения.

Но если так и нет иной сопоставимой цели, нужно как минимум предположить, не стоит ли все же пойти к отбро­шенной. И как минимум задуматься, зачем мы от нее отказались.

Может быть, потому что сочли ее недостойной. Может быть, потому что сочли недостижимой. В обоих случаях, не исключено, мы были правы. Но не исключено, что и неправы. Не говоря уже о том, что цель-то сама по себе име­ла все основания быть правильной и достижимой, но именно те, которые от нее отказались, попросту не суме­ли найти пути и средства ее реализации.

Конечно, если исходить исключительно из того, что «коммунизм – это бесклассовое общество, где будет устране­на эксплуатация человека человеком и осуществлен принцип распределения по потребности», то это будет тео­ретически правильно, но сегодня даже и не вполне понятно.

И потому, что не совсем понятным окажется сам язык. И потому, что, хотя сегодня большинство граждан страны работают по найму, почти никто из них не в доста­точной степени не понимает слово «эксплуатация». И потому, что в обществе не сложились адекватные соци­ально-классовые самоидентификации. И потому, что распределение «по потребности» будет воспринято не то как право не работать, не то как бессодержательная утопия.

Можно для простоты спор о тех или иных определениях вынести за скобки и говорить о смысле и сути, о том, что имелось в виду самим Марксом. По его мысли, всю предыдущую историю чело­век был порабощен необходимостью подчи­нять свою жизнь поиску средств пропитания и обеспечения первичных жизненных потреб­ностей.

Между тем по своим родовым призна­кам человек – существо, способное к творчест­ву и самим своим развитием имеющее в каче­стве внутреннего стержня творчество, созида­тельный труд. Чтобы дать человеку возмож­ность реализовать эту способность, нужно ос­вободить его не только политически, но и эко­номически от порабощения – необходимости постоянно думать исключительно о собствен­ном материальном обеспечении.

Возникнове­ние крупной машинной индустрии, современ­ных уже Марксу производительных сил объек­тивно такую возможность создает. Вопрос в адекватной организации общества и дальней­шего развития производства. То есть главная цель движения к коммунизму и ключевое со­держание коммунизма – создание условий для свободного развития человека. Условий, при которых каждый был бы не обречен на повседневное добывание средств существова­ния, а имел возможность развития собствен­ного творческого потенциала, а труд из прок­лятия рабства становился бы способом само­реализации личности.

Идея уничтожения част­ной собственности на средства производства при всей своей важности имела не целевое, а инструментальное значение.

И заключалась не в том, чтобы лишить всех собственности и сделать равными в небогатом достатке. А в том, чтобы устранить такое положение, когда есть люди, лишенные собственности на средства производства, попадающие в зависимость от других людей, ее монополизировавших, и вынужденные работать не столько на себя и на общество, сколько на них. И в том, что­бы всех наделить собственностью на средства производства, то есть каждому открыть доступ к свободному тру­ду, отвечающему его склонностям.

Главная цель движения к коммунизму и ключевое содержание коммунизма – создание условий для свободного развития человека. Причем главное здесь вообще не то, как делить, а то, как производить, как сделать труд свободным. Вопрос в адекватной организации общества и дальнейшего развития производства.

Таким образом, главное здесь вообще не то, как делить, а то, как производить, как сделать труд свободным. При этом Маркс отлично понимал, что существовавшая крупная машинная индустрия создает возможности для такого положения дел, но еще его не обеспечивает. И сформулировал параметры, для подобного изменения не­обходимые, тогда еще не существовавшие, но возможные для достижения.

Во-первых, наука превращается в непосредственную производительную силу.

Во-вторых, в результате такой фундаментальной трансформации роли науки «общественные блага польются, как из рога изобилия».

В-третьих, человек выводится из непосредственного процесса производства и становится над ним как организа­тор и контролер. То есть как условие собственно коммунизма Маркс сформулировал идею того, что через век с лишним назовут информационным обществом. Кстати, Дэниел Белл в своем «Грядущем постиндустриальном обществе» откро­венно написал, что его концепция полностью основывается на идеях Маркса.

Отметившая в 2011 году свой полувековой юбилей третья Программа КПСС – «Программа строительства комму­низма» – определяла характерные черты этого общества: бесклассовый строй с единой общенародной собственностью на средства производства, полным соци­альным равенством всех членов общества;

- обеспечение всестороннего развития каждого человека; производительные силы основаны на приоритетном и опережающем развитии науки и техники;

- в этом высокоорганизованном обществе свободных тружеников утвердится полное общественное самоуп­равление;

- труд станет для всех первой жизненной потребностью; полностью будут реализованы способности каждого.

Хотя основой строительства коммунизма должно было стать создание материально-технической базы комму­низма, этот ориентир был лишь одним из трех условий создания такого общества. Другим условием называлось преобразование системы государственного управления в общественное самоуправление, предполагавшее ак­тивное вовлечение в этот процесс всех.

Общественные функции, аналогичные привычным сегодняшним государ­ственным функциям управления хозяйством и культурой, должны были утратить политический характер и перей­ти к органам самоуправления. Коммунистическое общество мыслилось как высокоорганизованное содружество людей труда. Третьим условием было формирование нового человека – высокообразованного, овладевшего бо­гатством всей предшествующей культуры, относящегося к окружающим в соответствии с нормами братства, выше всего ценящего возможность творчества и увлеченного любимым трудом.

Может быть, в самой лаконичной и яркой форме суть коммунизма в свое время выразил Маяковский, сказав­ший: «Социализм – это свободный труд свободно собравшихся людей».

Если в 2011 году свое пятидесятилетие отметила Программа строительства коммунизма, то в этом году исполняется полвека со времени выхода в свет основополагающего романа Стругацких «Полдень, XXII век» – пожалуй, самой яркой и реалистичной картины бу­дущего.

Авторов даже упрекали потом, что они лишь художественно расцветили образы, заложенные в партий­ную Программу. Хотя на само деле основная часть составляющих книгу новелл была написана и даже опублико­вана еще до принятия официального коммунистического документа. Просто и их книга, и третья Программа КПСС отражали те настроения, которые существовали в обществе. Настроения, которые заключались в восприя­тии не только идеального, но и того, что осознавалось реальным и возможным.

Сами Стругацкие дали одно из наиболее четких определений сути коммунизма: общество, в котором люди свободны, увлечены свободно выб­ранным ими трудом и ни от чего не получают – и по сути своих устремлений не могут испытать – большей радос­ти и наслаждения, чем от этого свободного труда. Кстати пресловутая дата 1980 года, всерьез или с сарказмом называвшаяся рубежом предполагавшегося и неисполненного завер­шения строительства коммунизма, была сро­ком создания лишь его материально-техни­ческой базы. Имелось в виду, что к этому вре­мени общество только «вплотную подойдет к осуществлению принципа распределения по потребностям», произойдет постепенный пе­реход к единой общенародной собственнос­ти.

Полностью построение коммунистическо­го общества предполагалось завершить в пос­ледующий период, примерные хронологичес­кие рамки которого на тот момент еще только должны были стать предметом обсуждения и планирования.

Особо подчеркивалось, что развитие общест­ва и производства будет обеспечиваться «не путем принуждения, а на основе понимания общественного долга», диктоваться «всем ук­ладом коммунистического общества». При этом «труд и дисциплина не будут в тягость че­ловеку», а «трудовая деятельность переста­нет быть только средством к жизни и превра­тится в подлинное творчество, источник радос­ти».

Что не удалось, почему не удалось, кто в этом виноват – и кто просто был заинтересован в том, чтобы оно не удалось, – вопросы естест­венные и огромной исторической и политичес­кой важности. Но это вопросы самостоятель­ные и отдельные. В данном случае речь идет о другом.

Наука превращается в непосредственную производительную силу. В результате такой фундаментальной трансформации роли науки «общественные блага польются, как из рога изобилия», а человек выводится из непосредственного процесса производства и становится над ним как организатор и контролер.

Если несколько уточнить терминологию, то создание коммунистического общества – это решение трех задач. Ес­ли описывать их не в рамках той или иной политико-идеологической пристрастности, а на технологически-функ­циональном языке, то задачи выглядят следующим образом.

Первая – создание постиндустриальных производства и экономики информационной эпохи, основанных в пер­вую очередь на достижениях передовой науки, предполагающих, что все трудовые операции, не требующие са­мостоятельного принятия решений, переданы технике и автоматике, а за человеком сохранены лишь операции с самостоятельным принятием решений. То есть человеку оставлен лишь тот труд, который требует от него и дает ему возможность творческой реализации.

Вторая – учреждение всеохватывающего общественного самоуправления, в котором будут принимать участие все заинтересованные граждане. Понятно, что если не исповедовать идею экспорта революции и совершения ее в форсированном темпе в мировом масштабе, общество будет нуждаться в системах, защищающих его от воз­можных внешних угроз. Но все остальное действительно передается самоуправлению. Это можно называть хоть системой полновластия Советов, хоть развитым гражданским обществом. Хоть земством. Хоть собор­ностью. Хоть Джамахирией. Хоть Коммуной. От названия не меняется суть – люди, а не отстраненный от них бю­рократический аппарат решают проблемы организации своей собственной жизни.

Третья – развитие человека, предоставление ему всей полноты доступа к образованию и культуре, формирова­ние его отношения ко всем согражданам как к собратьям. По-сути, утверждение принципа: «Отнесись к другому так, как хочешь, чтобы отнеслись к тебе». И создание возможностей и потребности реализовывать себя в твор­ческой созидательной деятельности художника, врача, инженера, исследователя, поэта, учителя. В целом – превращение в непосредственную производительную силу не только науки, но и собственно человеческой твор­ческой способности.

Превращение человека из потребителя в творца, свободного времени из не всем доступной роскоши – в глав­ное богатство, самого общества из общества, где главное – потреблять, в общество, где главное – познавать и со­зидать.

Постановка вопроса о строительстве коммунизма иногда в повседневно-пропагандистском плане сводилась к тезису: «Будете хорошо работать – построите коммунизм, а вот там вам все достанется». Здесь на деле сущест­венно смещались акценты и приоритеты: эти цели – не вознаграждение за праведную жизнь и послушное пове­дение, не то, чем коммунизм обещает отплатить за идеологическую верность. Эти цели – его суть.

Вопрос: «А не построить ли нам коммунизм?» – это вопрос о том, хотим мы общества с описанными выше пара­метрами или не хотим.

Если не хотим, тогда какое общество нам нужно?

Живущее по законам шариата? Реаби­литировавшее «Майн Кампф»? Принявшее за основной закон «Домострой»? Колонию США, живущую под управ­лением комиссаров ОБСЕ, десять лет назад описанную в антиутопии Рыбакова «На будущий год в Москве»? Рос­сия под протекторатом ОБСЕ. В Ставрополе шариатский суд судит Шаманова и Трошева. По всей стране выиски­вают «военных преступников». Запрещены советские фильмы, не имеющие разоблачительной по отношению к тоталитаризму направленности. Включая «Бриллиантовую руку» и «Доживем до понедельника» – как показыва­ющие, что при тоталитаризме могли быть хорошие люди.

В школах – комиссары ОБСЕ – завучи. Запрещена геро­изация тоталитаризма, запрещено утверждать, что войну против Германии выиграл СССР. Зато в школах же сво­бодно продаются сигареты и пиво – свобода подростков не должна ограничиваться. Для проезда из Ленинграда в Москву нужно представить обосновывающие документы и получить разрешение комиссаров ОБСЕ – во избе­жание неконтролируемой миграции. Ну, и так далее. В художественном плане это как раз то, что год назад в иной лексике предлагалось в инсоровско-юргенсовских докладах.

Так чего же мы, в конце концов, хотим?

Страну, производящую научные знания и на их основе обеспечивающую функционирование своего производ­ства, – или страну, поставляющую сырье и зависимую от чужих технологий? Страну, основанную на коллективном участии и общественном самоуправлении, – или стра­ну, опекаемую «Железной пятой», как раз сто лет назад описанной Джеком Лондоном, – и хорошо еще, если своей отечественной?

Страну, где человек ни от чего не получает большего наслаждения, чем от своего люби­мого труда, – или страну, где он ни от чего не получает большего наслаждения, чем от сче­та в зарубежном банке и поездки в Курше­вель?

Все сводится к ценностным и морально-рито­рическим вопросам. Так ведь развития без ценностей вообще не бывает.

Если более технократично, то что значит се­годня в России строить коммунизм?

(Как сказал года три назад назначенный отве­тственным за атомную промышленность Кири­енко: «Товарищи (sic! – С.Ч.), по решениям XXVI съезда КПСС уже к концу 1980-х годов нужно было построить полдюжины новых пе­редовых реакторов. А мы их до сих пор не построили. Может быть, пора начать выпол­нять решения партии?»)

В первую очередь – это приоритетное разви­тие отраслей, обеспечивающих научно-техни­ческий прогресс, фундаментальной науки и технолого-производящих направлений с параллельной организацией реконструкции существующих производств на технологиях, которыми располагают отрасли, остающиеся лидерами в своих сферах, и технологиях, которые удается получить извне.

Так чего же мы, в конце концов, хотим? Страну, производящую научные знания и на их основе обеспечивающую функционирование своего производства, – или страну, поставляющую сырье и зависимую от чужих технологий?

Центральная проблема здесь – создание именно такого производства, в котором все, что не требует самостоя­тельного решения, отходит технике. Все, что требует таких решений, отходит человеку.

С одной стороны, стоит задача освобождения человека от неинтересного труда, с другой – его использование там, где наибольшую отдачу могут дать его творческие способности, умение принимать нестандартные реше­ния.

Стоит вопрос и о собственно технологической реконструкции – то есть старая тема создания новых материалов, нового типа энергопотребления, нового использования продуктов топливно-энергетического комплекса.

Опять-таки, если вспомнить, задача преимущественного использования нефти и газа как сырья для химических производств, а не как топлива тогда, полвека назад, хотя бы ставилась. Сегодня, через полвека, о ней вообще никто не говорит. Хотя уже давно известно, что себестоимость производства электроэнергии на атомных станци­ях в три-четыре раза ниже производства ее на ТЭС.

И экологически безопаснее. Точно так же известно, что ес­ли просто ввести в строй все остановленные после Чернобыля реакторы и достроить все замороженные, мож­но обеспечить энергетическое потребление страны только на этой основе. А сырье, предназначенное для сжи­гания, направить либо на производство новых материалов, либо на внешний рынок. Такой ход приведет к сниже­нию до трех раз внутренней цены на электроэнергию – и для граждан, и для промышленности – с последующим снижением цены и на ее продукцию.

Еще тогда, полвека назад, говорили о задаче замены механической обработки материалов химическими мето­дами, технологическим использованием электроэнергии, электрохимией и ультразвуком.

Ясно также, что техническая и технологическая реконструкция – это обязательно вопрос повышения производи­тельности труда. Что Россия по этому показателю сегодня отстает от тех же Соединенных Штатов – общее мес­то. Но то, что государство не занимается развитием и реконструкцией производства и созданием высокотехноло­гической индустрии, – тоже общее место.

Для создания нового производства нужна не двухуровневая система образования, производящая магистров – для научных исследований, а бакалавров – для выполнения инструктивных задач. Требуются образовательные учреждения, выпускающие инженеров-специалистов, способных организовывать новое производство и инициа­тивно решать встающие в ходе его создания задачи. Бакалавры если и нужны, то именно для рабочих специаль­ностей, то есть для подготовки и оформления статуса высококвалифицированных рабочих – людей, занятых фи­зическим трудом с преобладанием интеллектуальных функций, требующих самостоятельного принятия реше­ний.

Понятны проблемы, которые страна имеет с сельским хозяйством. И понятно его отставание в советский пери­од. Только все предпочитают забывать, что при отставании по уровню технической вооруженности от США при­мерно в 16 раз, мы по сельскому хозяйству отставали от Америки примерно в 4–6 раз. То есть уровень эффек­тивности использования имевшегося в СССР оборудования и техники был в несколько раз выше, чем у нашего ведущего конкурента.

Точно так же почему-то старательно забывается, что наиболее эффективным видом сельскохозяйственного предприятия в тех же Соединенных Штатах является не отдельное фермерское хозяйство, как нас уверяли чет­верть века назад. Таковым оказывается хозяйство с площадью примерно в 1000 гектаров, несколькими десятка­ми работников и полной компьютеризацией, позволяющей в зависимости от влажности, ветра и температуры определять тонкости производимых в тот или иной день работ.

Понятно, что нормализация деятельности производства (а теперь и просто его воссозда­ния) требует иной транспортной системы, чем та, которая имеется сегодня в России. И дело не только в низком качестве шоссейных до­рог. Задача полного освоения водных путей ставилась еще в том же 1961 году. Но сегодня символом речного пароходства стал теплоход «Булгария». Из одного региона в другой само­леты летают подчас только через Москву, ев­ропейская часть страны связана в Дальним Востоком одной нитью железной дороги.

Поч­ти не используется Северный морской путь, хотя транспортировка из тихоокеанского реги­она в Европу через него в несколько раз вы­годнее транспортировки через Суэц и только сама по себе могла бы принести огромные дивиденды в бюджет страны. Не разработана и почти полностью забыта идея создания Среднесибирского железнодорожного пути по линии Свердловск–Тюмень–Якутск с даль­нейшим раздвоением – на Чукотку и на Влади­восток, хотя это и означало бы освоение се­годня полуобжитых регионов, их заселение и создание приемлемой для комфортной жиз­ни среды в новой зоне страны. Между тем за­дача освоения и заселения западносибирс­ких областей тоже была поставлена в Прог­рамме строительства коммунизма.

То ли мы определяем, что все это делать во­обще не нужно. И Программа была плоха тем, что эти задачи ставила. Но тогда нужно поставить другие задачи. То ли мы признаем, что они были правильными, но Программа неверно определила пути их реализации. Однако в таком случае отказ от нее выглядел бы обоснованным, если бы у страны имелись реальные альтернативы развития. И за последнюю четверть века она ощутимо продвинулась в направлении их другими способами. Но этого нет.

Так чего же мы, в конце концов, хотим? Страну, где человек ни от чего не получает большего наслаждения, чем от своего любимого труда, – или страну, где он ни от чего не получает большего наслаждения, чем от счета в зарубежном банке и поездки в Куршевель?

Строить коммунизм сегодня – значит создавать преимущественные условия для науки и культуры. Когда-то, как раз после принятия Хрущевым этой Программы, президент Кеннеди сказал, что Америка никогда не догонит СССР, «если не создаст своим интеллектуалам таких же привилегированных условий, какие Советы создали своим». Штаты такие условия создали – Россия уничтожила.

Сегодняшняя Россия никогда не вернет себе достойного места в мире, если не создаст для собственных ученых и инженеров такого положения, которое бы сделало их моторами форсированного движения вперед.

России нужно новое производство. Нужны новые технологии, новые материалы, новая медицина, развитие атомных отраслей, освоение космоса, биотехнологии, новая транспортная система, новое продовольственное производство, информационные технологии и робототехника, общественная самоорганизация граждан и специ­алистов, новый тип стимулов к труду и новый характер самого труда, восстановление культуры. Наконец, нужны люди, умеющие читать книги, а не только записи в блогах сумасшедших.

Просто, в конце концов, нужна осмысленность существования.

России сегодня необходима такая структура экономики, при которой 1–2 процента трудоспособного населения будут заняты в производстве аграрной продукции. А 10 процентов – в традиционном промышленном производ­стве. Но только при этом 90 процентов населения должны быть заняты в индустрии новых знаний и новых техно­логий, позволяющих первым двум группам обеспечивать материальные потребности общества.

Все описанное России насущно требуется делать и создавать. Потому что иначе она не сохранит ни свою незави­симость, ни свое существование.

Нельзя отказываться от создания «коммунизма», только на основании того, что его именем было названно в свое время то, что кого-то сегодня пугает.

Можно спорить, возможно ли бесклассовое общество. Но на сегодняшний день от 60 до 70 процентов граждан живут за счет продажи собственной рабочей силы по найму. Порядка 30 процентов получают стипендии и посо­бия. 3 процента добывают себе пропитание, занимаясь мелким бизнесом без найма других работников. И лишь 1 процент получает доход от использования наемной рабочей силы.

Получается, что, в отличие от начала XX века, сегодня созданию бесклассового общества препятствует существо­вание от силы 1–4 процентов представителей иного класса.

Можно спорить, с помощью какой экономики получится достигнуть обозначенные цели – рыночной или плано­вой. Но если одни скажут, что у второй это не получилось, другие могут резонно заметить, что в ином случае уда­лось лишь откатиться назад на еще большее историческое расстояние.

Дело не в концептуальных пристрастиях. Коммунизм, в конце концов, – дело не идеологической верификации, а практики.

Рынок плох не тем, что он апеллирует к материальным стимулам – этим он как раз хорош. Он плох тем, что апел­лирует к стимулам краткосрочным – толкает к тому, что выгодно делать сегодня, невзирая на последующие ре­зультаты. Стратегические задачи, подобные переходу от одного типа производства к другому, получается ре­шать только в рамках стратегических – то есть долгосрочных – стимулов.

Можно спорить о чем угодно, но нужно опре­делять узловые моменты, когда приходится признавать: так – не получается, поэтому от не оправдавших себя одних инструментов пе­реходим к другим, альтернативным. Если пе­риод с 1961-го по 1986 год оказался более ус­пешным, чем период с 1987-го по 2012-й, зна­чит методы первого периода были более эф­фективными, чем методы второго.

Думать, что другие страны и транснациональ­ные корпорации будут давать деньги на то, чтобы Россия становилась в XXI веке технот­ронной капиталистической сверхдержавой, – все равно что рассуждать о возможности ту­рецкого султана стать римским папой: им это и не нужно, и опасно. Если они и будут давать на что-то деньги, то только на то, чтобы Рос­сия никогда таковой не стала. Следователь­но, свои задачи ей надлежит решать самой.

Сосредоточить средства на ключевых направ­лениях. Отработать технологии. Создать опре­деляющие будущее технологическое наступле­ние ключевые плацдармы. Прорваться и зак­репиться на них – и подтягивать отстающие от­расли. Честно сказать людям о целях – и признать, что это будет нелегко. И идти впе­ред, каждую неделю открыто говоря о том, что удалось, а что не удалось. И что помеша­ло.

Создать свободное общество можно, только создав экономику свободного общества на пути технократического прорыва. Технократический прорыв в полной мере возможен только при опоре на готовность человека открывать, изучать, конструировать, строить.

Требуются образовательные учреждения, выпускающие инженеров-специалистов, способных организовывать новое производство и инициативно решать встающие в ходе его создания задачи.

Гуманизм не будет реализован без технократизма. Технократизм бессмыслен и контрпродуктивен без гуманиз­ма. Соединение технократизма и гуманизма – собственно говоря, и есть коммунизм. Если мы хотим спасти страну – и путь ее спасения нам предлагает только коммунизм – нужно спасть страну и не комплексовать по поводу того, что кому-то не нравится термин, академически определяющий путь спасения.

Сергей Феликсович Черняховский – доктор политических наук, профессор, действительный член Академии политических наук

Публикации раздела: Депутатская трибуна

 - К проекту Конституции “Прямой демократии”
 - КОНСТИТУЦИЯ ПРЯМОЙ ДЕМОКРАТИИ
30.05.2014 - Мудрая старшая сестра
06.05.2014 - Мертворожденные дети Абая
08.04.2014 - О ситауции на Украине.

К проекту Конституции “Прямой демократии”
Комментарий и предложения о поправках от депутата НА Вадима Кирюхина.
30.05.2014
Разбитые окна
Глобализация и постглобализация: человечество переживает кризис социокосмоса
04.04.2014
Манифест Диалектической партии
Дмитрий Мисюров о теории разрешения противоречий между Востоком и Западом.
29.12.2013
Образование элиты
Александр Неклесса о нематериальных активах нации.
29.12.2013
Воспоминание о будущем
Фото с сайта www.kommersant.ruСергей Черняховский предлагает спасти страну и построить коммунизм.
28.12.2013
Поедим напоследок
Фото из ЖЖ ЯшинаИван Стариков: Сколько исторического времени осталось России?
11.12.2013
Под флагом «евроинтеграции»
Сергей Черняховский: "Те, кто сносил памятник Ленину в Киеве, – варвары почище талибов".
29.11.2013
Повторение пройденного
Игорь Эйдман об очереди за "конфетами" власти и привилегий.
16.11.2013
Мифотворчество
Игорь Эйдман о крепкой связи между силовиками и олигархами.
16.11.2013
Фантастический мир
Евгений Ихлов о перспективе смены путинизма «народным» режимом.
12.11.2013
Деградация и крах российской интеллигенции
Игорь Эйдман об интеллектуальной коррупции.
07.11.2013
Поклонникам сильной руки
Андрей Пионтковский о рецепте лечения государственного фашизма.
29.10.2013
Сон евразийства
Алексей Лапшин: В мировую историю Россия вошла, как самоотверженный борец за справедливость.
© Национальная Ассамблея 2008. Все права защищены и охраняются законом.
При полном или частичном использовании материалов, опубликованных на страницах сайта www.nationalassembly.info, ссылка на источник обязательна.
Бизнес-материалы