22.10.2011
Анализ прошлого

«Реальный социализм» как проблема

Эволюция капитализма привела в XX в. к ряду антикапиталистических революций и возникновению нового общества, провозгласившего себя социалистическим, но так им не ставшим. Новый мир появился, но некоторые его черты отталкивали, вызывали чувство стыда, негодования, протеста.

На обыденном языке главная проблема «реального социализма» сводится к вопросу: «Как так получилось, что создавали новое, самое человечное общество, а возникло нечто совсем иное?» Не дав удовлетворительного ответ на этот вопрос, марксисты не смогут выйти из того кризиса марксизма, в котором оказались.

Обнаружившееся несоответствие «реального социализма» идеалу и теории социализма было предсказано как врагами, так и друзьями социализма, прежде всего марксистами, начиная с Г.В. Плеханова. Перечислялись ими и конкретные черты, элементы этого несоответствия.

Средства производства принадлежали непосредственно не самим трудящимся, а государству, именовавшему себя сначала пролетарским, затем социалистическим. Этой социальной машиной управляли управленцы, но не сами трудящиеся. Правда, до сих пор многие, особенно сталинисты, настаивают на том, что «реальный социализм» был именно социализмом, что государство, хоть и управляло вместо трудящихся, но в интересах самих трудящихся. Это означает, или, по крайней мере, должно означать, что управленцы, распределяя произведенные трудящимися продукты и прибавочную стоимость в интересах трудящихся, в том числе на развитие средств производства и на обслуживание общих нужд всех трудящихся и всего общества как целого.

Тем не менее, даже если это условие в основном соблюдалось, остается, так же как и при капитализме, наемный характер труда. Пусть и пролетарское, социалистическое, но государство, то есть управленцы нанимали рабочих, распоряжались, как средствами производства, так и прибавочной стоимостью. Этот факт и является основанием для утверждений, что в СССР на самом деле был никакой не социализм, а государственный капитализм. Отличие такого советского или социалистического госкапитализма от государственного капитализма как такового в том, что советские управленцы не присваивали себе весь произведенной нанятыми ими трудящимися прибавочный продукт. Они лишь, используя свое особое положение, получали бесплатно часть прибавочного продукта в натуральной форме (казенная квартира, дача, машина и т.п.), и в виде услуг (лечение в больнице и санатории и т.п.). Эти «привилегия» по мере эволюции «реального социализма» не уменьшались, а, напротив, увеличивались.

Политическая власть принадлежала не самим трудящимся, и даже не их части, а так называемому авангарду трудящихся, фактически тем же управленцам или бюрократии, а точнее одному из ее подразделений, одной из ее социальных и политических подгрупп. Демократия трудящихся носила чисто декоративный характер, а те ее действительные элементы, в первую очередь Советы, которые возродились в результате революции 1917 года, постоянно и неуклонно деградировали, сойдя практически на нет как институт и механизм действительной политической власти пролетариата. По этой же политической причине, помимо всех остальных, прежде всего экономических, и государство не отмирало, а разрасталось, быстро превратившись в самодовлеющую силу, но подчиняющуюся и в политике все тем же управленцам, бюрократии.

При этом марксисты, которые находились у власти или обслуживали власть в обществе «реального социализма» не признавали это несоответствие, но и делали все от них зависящее, чтобы о нем никто не мог заявить, указать не него публично как на безусловно важную проблему общества. Они поставили под запрет не только обсуждение, но и само обозначение, упоминание этого несоответствия, объявив всех, кто попытается это сделать сначала «врагами народа», врагами социализма, а позже антисоветскими элементами, отщепенцами. Тем самым они закрыли не только возможность полноценного и несомненно нужного обсуждения этого несоответствия и поисков путей, способов его разрешения.

В результате, они закрыли возможность несомненно трудного, быть может, мучительного, реформирования первоначального, тоже реального, сталинского социализма, сложившегося на первых этапах эволюции советского общества. Они предопределили его последующую стагнацию и гибель. Разумеется, они это сделали не случайно, можно даже сказать, по необходимости, защищая не столько социализм, сколько себя.

У верхов были три возможности модернизировать «реальный социализм», попробовать добиться действительного движения вперед, дать ему развиться в собственно социализм. И все эти возможности были не просто упущены, а позорно, похабно задавлены в самом зародыше, «на корню». Первая – сталинский «великий перелом», вторая - хрущевская «оттепель» и третья – горбачевская «перестройка», примерно в середине которой, стрелки исторического развития, были переведены на путь реставрации капитализма.

«Реальный социализм» оказался могильщиком своего собственного, порожденного именно им марксизма, того марксизма, который правильнее, точнее и по справедливости необходимо взять в кавычки.

Марксизм и «марксизм»

Господствующей идеологией и теорией в Советском Союзе являлся именно «марксизм». Те, кто жил в советском обществе, кто «родом из СССР», хорошо помнят, каким был этот «марксизм» – в решениях партийных съездов и конференций, в передовицах «Правды» и «Коммуниста», на страницах других партийных и научных периодических изданий, в тысячах книг, в том числе в брошюрах общества «Знание», кандидатских и докторских диссертаций, и так далее, и так далее. Это был официально одобренный и утвержденный, единственно верный и правильный марксизм с единственно правильным, также официально одобренным и утвержденным названием: марксизм-ленинизм.

Поскольку на самом деле КПСС состояла из так называемой «внешней» и «внутренней» партии по терминологии Дж. Оруэлла, то это был «марксизм» этой «внутренней» партии, представлявшей из себя партию в партии, государство в государстве, «марксизм» все той же номенклатуры, партгосноменклатуры или «номенклатурный марксизм». Номенклатурные марксисты, теоретики и практики, уже по определению, были единственными настоящими, подлинными марксистами. Посему они же и решали, кто марксист, а кто нет. Правда, у них было и еще одно название, данное им М. Лифшицом - «нотариально заверенные марксисты». В этом ироничном, саркастическом определении выражена сама суть номенклатурного марксизма. Это – марксизм присвоенный, узурпированный, бюрократизированный, лоботомированный, вульгаризированный, извращенный, искаженный почти до неузнаваемости, превращенный в свою собственную противоположность, доведенный подчас до логического абсурда, отфильтрованный, неоднократно проверенный и подогнанный под нужды и интересы номенклатуры самим же «правящим классом».

Разумеется, марксизм, существовавший в СССР, не сводился только к «номенклатурному марксизму», не исчерпывался им. Был и другой, не усеченный и не догматизированный. На протяжении всего существования «реального социализма», но, конечно же, в разные периоды в разном количестве и качестве, были и те, воспринявшие и культивировавшие, сохранявшие этот живой дух марксизма . В результате краха «реального социализма» кризис переживал именно марксизм. «Номенклатурный марксизм» ушел в небытие за ненадобностью вместе со скоропостижной кончиной «реального социализма».

Марксизма без кавычек еще находится в трудном, но уже послекризисном состоянии, как больной, медленно идущий на поправку после окончания тяжелой и продолжительной болезни. Как теория, как воплощение живого духа классического марксизма и как практическое действие он не только выжил, но и достойно развивается, хотя и не без проблем, не без рецидивов преодоленной болезни. Жива и буква марксизма благодаря ее востребованности постсоветским, в том числе современным российским марксизмом.

Происхождение и эволюция «реального социализма»

Предложенная Львом Троцким теория перерождения социализма ближе других к истине, но не сама истина. Советский социализм не перерождался, ибо нечему было ещё перерождаться. Он недовозник, недоразвился. Вопрос не в том, или, точнее, не столько в том, как соотносился социалистический идеал, теория социализма с его «воплощением», с «реальным социализмом», а в том, какое общество в принципе могло быть создано на его основе предшествовавшего ему российского.

Накануне революции основной отличительной чертой или характеристикой социального состава российского общества было преобладание крестьянства, уже в значительной степени претерпевавшего экономическое и социальное расслоение, в том числе приводившее к образованию значительной части обедневшего и в основном люмпенизированного крестьянства. Сходный процесс происходил и с рабочим классом, в котором выделялась так называемая «рабочая аристократия» и значительный слой неквалифицированных и полулюмпенизированных рабочих. К тому же в целом рабочий класс социально и политически еще был очень молод. Многие рабочие являлись вчерашними крестьянами. На другом полюсе – в значительной степени разоряющиеся, то есть тоже люмпенизирующиеся помещики и мелкие буржуа.

При этом капитал и богатства в целом сосредоточены были в руках очень небольшой части крупных помещиков и крупных буржуа. Плюс мелкая и крупная бюрократия, повязанная круговой порукой с буржуа и помещиками. Интеллигенция разношёрстная и частью тоже люмпенизированная. Таким образом, большая часть российского общества - это допролетариат и во всех отдельных группах этого допролетариата есть значительные по числу подгруппы люмпенов. Какой социализм мог получиться при таком преобладании допролетариата? Только преимущественно допролетарский, частично мелкобуржуарзный и люмпенский. В том числе в культурном отношении.

Уровень развития производительных сил был не высок и после свершения революции, на начальном этапе становления нового общества не мог обеспечить достаток всему населению. Там, где достаток скуден, где в силу слабых производительных сил сохраняется пусть внешне и новое, но, по сути, все то же старое, к тому же ещё и архаичное разделение труда, там неизбежно образование того или иного нового правящего класса, появление новых «драконов». В итоге и возник деформированный, ранний или, точнее, преждевременный и допролетарский, потому и казарменный социализм.

Преимущественно неблагоприятная внешняя среда, поражение революции в Германии, отсутствие перспективы мировой революции и угроза вторжения со стороны капиталистических стран усугубляют, осложняют внутреннее сложное состояние возникшего советского общества, сужают возможности его развития, в особенности полноценного развития его социалистических тенденций, на что не раз указывалось.

Этот уровень и состояние первоначального «реального социализма» определяют и две основные возможные линии, альтернативные тенденции его эволюции: становление основ действительного социализма, пусть и «урезанных», «лимитированных» неблагоприятными внутренними и внешними условиями и обстоятельствами и формирование номенклатурного, государственного, бюрократического социализма. В конце 1920-х годов одна из этих альтернатив одержала верх, но ее победа, хотя и была сокрушительной, никогда не была окончательной. Другая, противоположная ей альтернатива постоянно возрождалась, воссоздавалась, хотя и в недостаточном качестве и количестве самим развитием «реального социализма».

Оценивая шансы этих альтернатив и борьбу воплощавших их сил, наряду с прочим, обычно много пишут о многоукладности советской экономики 1920-х гг. и о том, что главной задачей тогда было достижение социалистическим укладом и, шире, социалистическим способом производства основного, доминирующего места в экономике. И это верно. Но это – не вся проблема. Что есть такое этот социалистический способ производства? Чем он отличается от капиталистического, хотя бы в узком, политэкономическом смысле? Обычный ответ: тем, что средства производства принадлежат трудящимся. Но если ограничиваться только этим, то очень трудно, а практически и невозможно, провести разграничение между собственно социализмом и государственным капитализмом, что и показали явно все дискуссии на эту тему. Кроме того, и мелкий ремесленник и даже мелкий буржуа тоже владеют принадлежащими им средствами производства. От этого ни производство ремесленника, ни производство, осуществляемое мелким буржуа, не становится еще социалистическим, то есть, на самом деле, коммунистическим. Ведь социализм – это лишь первая, самая начальная фаза длительного процесса становления, формирования коммунизма, коммунистического способа производства.

Чем же этот новый способ отличается от капиталистического? Хотя бы с точки зрения формального различия и формальной логики? Общее место, что целью капиталистического способа производства является получение прибыли, присвоение прибавочной стоимости. А целью коммунистического? На самом деле тоже общее место, заезженное, замусоленное от тысячекратных повторений, в том числе в виде лозунга: удовлетворение всех материальных и духовных потребностей человека. Но и при капитализме пролетарии, и капиталисты удовлетворяют свои потребности. Конечно, вот только разными способами: пролетарии путем продажи своей рабочей силы, а капиталисты путем присвоения прибавочной стоимости, полученной в результате эксплуатации пролетариев. Капиталистическое производство в целом является воспроизводством человеком самого себя. В этом смысле или в этом отношении оно ничем не отличается и не может отличаться от такого же воспроизводства человеком самого себя в докапиталистические эпохи и в период существования «реального социализма», то есть на протяжении всего существования человечества.

На докапиталистической стадии человек воспроизводил себя посредством производства вещей. При капитализме - через посредство производства товаров и капитала. Наконец, при коммунизме, когда вещи в основном будут производиться машинным способом, человек через производство своих саморазвивающихся способностей будет воспроизводить себя.

При социализме, поскольку социализм есть еще лишь начальная, ранняя стадия коммунизма, человек в основном еще воспроизводит себя, то есть удовлетворяет свои материальные и духовные потребности через производство товаров, как и при капитализме. Но, в отличие от капитализма, главная цель производства уже не получение прибавочной стоимости, а именно удовлетворение этих потребностей. Проблема в том, что традиционные основные биологические потребности преобладают, тогда как базовая человеческая потребность в труде, потребность созидания, творческой деятельности, находится еще на периферии и не доминирует.

Новый способ производства, целью которого является уже не получение прибыли, а удовлетворение потребностей человека, в том числе в творчестве, даже при этом раннем, неразвитом, новорожденном социализме (коммунизме) уже возник и уже начал было развиваться, но был задушен в «объятиях сталинизма», задавлен, деформирован и в конце концов трансформирован в период подготовки реставрации капитализма в свою превратную форму «творчества за деньги». Правда, этот новый способ существовал с несколькими поправками, присущими не только сталинизму, а раннему, особенно преждевременному социализму в целом. Деятельность производителя ещё носит в основном нетворческий, так сказать механистический характер, а человек еще остается живым механизмом.

Социализм же начинается там и тогда, где и когда, человек из живой машины превращается в созидателя - творца, из средства - в цель.

Основное противоречие «реального социализма» заключалось в том, что всем обеспечивался достаток, но не всем развитие их творческих способностей. Отсюда и главная опасность - восстановления капитализма, обусловленная тем, что поскольку у большинства главной потребностью является еще удовлетворение первичных, простейших материальных потребностей человека, это большинство объективно желает еще лишь обеспеченного и неуклонно возрастающего удовлетворения этих потребностей, желает жить как господа, то есть как буржуа и потому готово променять на капитализм - общество частного, индивидуального благосостояния, которое достигается за счет косвенной или прямой эксплуатации других, за счет конкуренции между людьми на рынке труда и капитала.

«Реальный социализм» объективно проигрывал капитализму по благосостоянию. Но этот проигрыш мог бы быть компенсирован и должен был бы быть компенсирован выигрышем в свободе и демократии трудящихся, во владении ими самими своей общей собственностью, в возможности развития ими творческих способностей, если бы «реальный социализм» не лишил сам себя этих преимуществ. Имея такие преимущества, граждане и на пушечный выстрел не подпустили бы к власти тех, кто захотел бы отнять у них все это, кто попытался бы реставрировать капитализм. Более того, если бы все это было, «перестройка» не понадобилась бы.

Трудящиеся хотели просто лучше жить и думали, что их ведут в лучший социализм. Но когда обнаружилась подмена, большинству было по большому счету все равно, кто даст им большую зарплату: социалистическое государство или хозяин-капиталист. Они не предполагали, что могут потерять даже то, что имеют. Кроме зарплаты, их фактически ничего уже не интересовало, а на капиталистическом Западе зарплата была выше. Почему же не попробовать, как на Западе? Они оказались дезориентированы, деморализованы и обезоружены.

Марксизм и сталинизм.

Сталинизм и официальный «марксизм» в целом имеют следующие три отличия от марксизма.

Первое отличие заключается в соотношение буквы и духа марксизма. Главная проблема, которая «довела» марксизм до кризиса и привела к кончине тот «марксизм», который долгое время казалось, господствовал, – это противоречие между буквой марксизма и духом марксизма. Сталинизм – это только буква, причем не просто довлеющая над духом, не только подчинившая, а буквально подавившая его. Вместо любимого выражения К. Маркса «все подвергай сомнению», являющемуся сердцевиной классического марксизма, его исходной точкой, его альфой и омегой, приходит принцип, или, точнее, догмат, «ничто не подвергай сомнению без разрешения и одобрения сверху».

Второе отличие состоит в следующем. Критерием истинности, правильности теории и действий, деятельности субъекта, людей, руководствующихся теорией, в марксизме является практика. Поэтому она есть единственный и безусловный, конечный авторитет, последняя инстанция. Не вождь, не авангард партии или класса и даже не сам класс, будь он самым революционным пролетариатом из всех пролетариатов. Все могут ошибаться, заблуждаться, в том числе совершать действия вопреки своим собственным объективным интересам. Из этого следует, что любой человек имеет возможность и, так сказать, право на сомнение и исследование.

Известно высказывание В. И. Ленина, что марксизм всесилен, потому что он верен. Но верен он не потому, что является теорией пролетариата, а потому, что верно отражает действительность, законы социальной эволюции, в первую очередь развития, эволюции капитализма и положения, места и роли того же пролетариата в этой эволюции. Марксизм на стороне пролетариата, за классовый подход не потому, что пролетариат обладает как класс какой-то особой непогрешимостью, а потому, что пролетариат объективно заинтересован в освобождении самого себя и всего общества. При этом вожди пролетариата могут субъективно ошибаться, а положение пролетариата, его части, в том числе его авангарда может объективно меняться и меняется.

Следовательно, классовый подход относителен и сам подлежит проверке – все той же практикой.

Третье отличие таково. Революционность пролетариата в марксизме определяется, повторим, местом и ролью пролетариата в капитализме, в капиталистическом обществе и в капиталистическом способе производства в марксизме целью революции является не просто свержение, ликвидация капитализма, а освобождение человека и человечества, переход их из предыстории в истории. Характер цели предопределяет характер средств.

Тогда как принцип: цель оправдывает средства привел к социализму номенклатуры, этот псевдореальный социализм в силу своей, созданной неправедными, неадекватными средствама природы, преобразовался в дикий капитализм все той же номенклатуры. Пролетариат становится лишь средством создания номенклатурного социализма. Пролетариат лишь исполняет приказы и воплощает «теорию», «марксизм» номенклатуры, но не творит самостоятельно созидание нового общества. Он исключен из социального и управленческого, из теоретического творчества, из марксизма и как теории, и как практики.

В марксизме, напротив, пролетариат и все трудящиеся есть главные субъекты исторического действия, социального, политического, управленческого и всех без исключения человеческих, освобождаюших, развивающих человеческие способности, человека видов деятельности. Пролетариат и все трудящиеся, все желающие поэтому есть непосредственные субъекты самого марксизма, марксизма и как практики, и как теории. Они есть творцы своего настоящего и будущего, создатели своей судьбы и действительно нового, человечного мира.

Перспективы социалистического Возрождения.

Ответственность сталинизма состоит в том, что он в конечном итоге руками и деяниями своих последователей, защитников номенклатурного «реального социализма» и истинных наследников Сталина погубил Советский Союз.

Родство современного российского режима со сталинским режимом, несмотря на все внешние различия, налицо. Это не только символы, мифы, аксессуары. Это сама суровая, а может быть скоро и жестокая реальность. Это то, что можно с полным основанием определить как сталинизм во фраке. Внешний лоск, цивилизованность, даже демократичность, но при необходимости применение любых, в том числе репрессивных мер, согласно целесообразности. Устранение тех, кто в оппозиции не угоден, либо тех, кто в своей собственной «команде» не угоден.

К сожалению, объективной оценке сталинизма мешают социально-психологические причины. Многие «родом из СССР», вышли из советского общества. Соответственно отношение к этому обществу и оценки этого общества – как отношение к родного дому, к семье, как оценки семьи и дома. Психология же человека и социальных групп, включая психологию наций такова, что если что-то в родном доме, будь то просто дом, город или целая страна пошло не так, то человек всеми силами старается этот дом защитить, и часто отрицает, его защищая, что что-то действительно было не так. В результате получается такая же логика, как у идеологических противников социализма. Он, конечно, сукин сын, но ведь это же наш сукин сын.

Социализм никогда не станет социализмом, и его не удастся возродить как социализм, а не как «реальный социализм», если сторонники социализма не избавятся от этой наследственной болезни сталинизма по оправданию благой целью применяемых средств и лиц, их применяющих. Негодяй - он и есть негодяй, хоть наш, хоть не наш. К тому же став негодяем он уже, тем самым перестал быть нашим. Преступник может быть помилован, прощен, но ему должен быть вынесен приговор – моральный, правовой, исторический.

Без ответов на такие актуальные вопросы, как: «Каковы реальные возможности восстановления и обновления, то есть возрождения социализма?»; «Возможно ли возрождение социализма в России, на территории бывшего СССР в целом, в бывших социалистических странах?»; «Каковы перспективы социализма в таких называющих себя социалистическими странах как Китай, Вьетнам, Северная Корея, Куба?» - невозможен выход их кризиса марксизма, невозможно его возрождения как передовой, действительно прогрессивной, гуманистической, освобождающей, революционной силы.

Михаил Конашев, Ассоциация марксистских организаций.

-	К проекту Конституции “Прямой демократии”

-	КОНСТИТУЦИЯ ПРЯМОЙ ДЕМОКРАТИИ

30.05.2014 -

Мудрая старшая сестра

06.05.2014 -

Мертворожденные дети Абая

08.04.2014 -

О ситауции на Украине.